Комната пустовала. Она любила эти тихие дни и часы спокойного одиночества, когда она могла слышать только себя (соседние комнаты – не в счёт) и рисовать свои; воспоминания в полутени большого Платана, который любил заглядывать в окно тёплыми летними вечерами. Воспоминания – такие разные! – позволяли ей чувствовать себя совсем юной и даже слегка ощущать запах олифы и обойного клея. Нет, Комната не была старой – просто когда через твою жизнь проходит столько разных людей, поневоле становишься старше, мудрее. Каждый из жильцов так или иначе оставлял что-то своё, каждый пытался сделать комнату удобной прежде всего для себя, но ни один не пытался понять её – настоящую – и только потом продумывать…

Зелёные башмачки лежали в траве. Маленькие тонкие чулочки девочка сжимала в руках и аккуратно ступая босыми ногами в придорожную пыль, впервые в жизни ощущала тепло нагретой солнцем земли. Она вот так стояла и прислушивалась  к чему-то внутри себя, стараясь запомнить этот момент, сохранить в себе это незнакомое ей прежде ощущение исполнившегося желания и свободы, которая всегда сопутствует первым мгновениям. Маленькие пальчики маленькой ножки блаженствовали – утопая почти полностью в тёплой пыли они впервые за долгое время не были скованы хоть и удобной, но всё-равно тесной обувью. Тесной не от того, что размер не соответствовал, а из-за необходимость выглядеть как все – это ведь и есть настоящая теснота.